Кто тут у нас? Потемкинские протесты тверской оппозиции

Выборы в Тверской области приближаются, а выбирать избирателю, строго говоря, не приходится. Активно интересуются судьбой его голоса только единороссы — остальные молчат. Ушла в подполье даже КПРФ. И не по причине давления «сверху» или силового влияния — никаких подобных методов к оппозиции никто в регионе не применял. И не потому что на кону из крупных приобретений — всего одно место в ГосДуме: любой грамотный политик скажет вам, что в этом деле не бывает ненужных выборных кампаний и несущественных побед. В случае, если, конечно, политик заинтересован в победе. Так заинтересован ли? Хороший вопрос. 

В июле по всей России прошли митинги против повышения пенсионного возраста, организаторами которых в основном выступали коммунисты. Состоялись они и в Твери, и в районах Тверской области. Но по стране и у нас — с разным успехом. Если в городе Екатеринбурге, например, протест собрал более 10 тысяч человек, то у нас по всему региону вышли всего 6 тысяч митингующих, а в областной столице — от 250, по данным МВД, до 1000, по данным самих коммунистов. Прямо скажем, так себе протест, особенно для территории, где КПРФ гордятся своей популярностью.

Впрочем, не про популярность речь. Сомнение вызывает само желание местного отделения партии и ее лидера Вадима Соловьева собирать протестующих. И дело вовсе не в том, что власти Твери под предлогом другого мероприятия отказали КПРФ в проведении митинга на площади Славы — кого и когда, признайтесь, это останавливало? Просто трудно поверить, что сторонники коммунистов, если их действительно призвали, не в состоянии были выехать из центра города в район Химинститута, при том, что общественный транспорт ходит туда исправно. Но не поехали же, явно. Потому что для настоящих сторонников число от 250 до 1000 в городе с полумиллионным населением — это не митинг, это концерт начинающей поп-группы. 

Если не митингующих, то подписей точно можно было собрать гораздо больше. Но не собрали, опять же. 

Кстати, про подписи: 28 июля в Твери проходил митинг, на котором шел сбор подписей за общероссийский референдум против пенсионной реформы. А накануне, 27 июля, Центризбирком РФ отказал КПРФ в проведении этого самого референдума, так как вопрос, сформулированный партией, способен ввести избирателей в заблуждение и не исключает множественного толкования, что противоречит требованиям закона. Ну как, скажите, как это могло произойти? Сходу есть две версии событий — либо непрофессионализм, либо нежелание. И в первую, извините, не верится. Более того, страшно интересно, под каким вопросом все-таки собирали подписи?

В этой связи вспоминается, ситуация 2016 года на выборах губернатора. Тогда все тот же Вадим Соловьев, юрист по образованию, фигура, приближенная к партийному лидеру Геннадию Зюганову, имеющая непосредственное отношение к идее нынешнего пенсионного референдума, вдруг забыл, что по закону для прохождения муниципального фильтра необходимо было собрать голоса на 33 территориях, и представил в избирком подписные листы только из 28-ми районов. Тогда еще Валерий Песенко, бывший председатель избирательной комиссии Тверской области, удивлялся, что Вадим Георгиевич, профессионал со стажем, «может допустить такую невнимательность». И тогда же в числе прочих звучала версия о том, что, видимо, не очень-то и хотелось коммунисту в губернаторы. В том смысле, что судиться и пиариться за счет выборов — да, а в губернаторы — нет. 

И сейчас, похоже, тоже. Во всяком случае, тишина в оппозиции после митингов и несостоявшегося референдума полная. 

Есть в русском языке такой фразеологизм «потемкинские деревни». Он связан с мифом о бутафорских деревнях, которые якобы были выстроены по указанию князя Потемкина вдоль маршрута Екатерины II, и употребляется как синоним очковтирательства и показушности. В нашем случае, похоже, мы имеем дело с потемкинскими протестами. Которые важны организатору и его подчиненным лишь для отчета перед вышестоящим начальством. Мол, было, митинговали, не прокатило.