Зачем нам кузнец

Темное помещение с огромным пышущим дымом горном и выщербленная ударами молота старинная наковальня. Возле нее натужно стонущие меха раздувает двухметровый кузнец с мрачным взглядом и курчавой бородой. Примерно такая картинка приходит в голову, когда речь заходит о типичной современной кузнице. Но когда открылась дверь одного из цехов, спрятанного в лабиринте безвременно усопшего завода «Химволокно», нам предстало неплохо освещенное помещение, уставленное советскими станками.

Выделялись разве что огромные, но изящные кованые ворота у дальней стены, да та самая наковальня, которой и ограничилось сходство кузницы с нашими представлениями о ней.

Среди технического шума и шума музыкального — на радио в углу бодро завывала Леди Гага — трудился мужчина среднего роста в закопченном респираторе и потертых очках.

Если бы не обстановка, Алексея Даньшина можно было бы легко принять за, например, художника-граффитиста, но на деле он художник несколько другого толка — потомственный кузнец.

Юрий Даньшин, отец нашего героя, работал кузнецом в тракторном парке в казахстанском поселке Жартас. В основном он занимался обслуживанием техники, изготавливал плуги и бороны, но в конце рабочего дня переходил к художественной ковке. Часто Юрий брал в кузницу двенадцатилетнего Алексея, как только у того заканчивались уроки в средней школе и занятия в художественной. 

Сын оказался способным подмастерьем и до 18 лет учился у отца индустриальной и художественной ковке.

Сейчас Алексей Даньшин работает в Твери и входит в Союз кузнецов России. Он несколько раз участвовал в кузнечных выставках в Центральном Доме Художника в Москве, а также в нескольких художественных (например, в тверском ТЦ «Олимп»).

В его небольшую кузницу, которую после многочисленных переездов Алексей обустроил три года назад, обращаются предприятия со всей области.

Творит Алексей не в одиночку — в его кузнице есть практически артель. Сварщики, слесари — у каждого своя задача, работа здесь никогда не прекращается. Не стоит забывать и про подмастерьев, которые время от времени приходят к кузнецу, чтобы обучиться работе с металлом. В Твери не так много кузнечных мастеров (сам Алексей признается, что знает всего пятерых), да и потенциальных учеников немного, но встречаются. 

«К нам буквально позавчера пришел новый человек с просьбой оформиться и начать трудовую деятельность. Он раньше был с этим делом знаком, да и рисует красиво — вот и захотел к нам пойти».

Ремесло это непростое, поэтому посвятить себя ему готовы лишь те, кто всем сердцем предан кузнечному делу.

Казалось бы, зачем идти работать в кузницу в XXI веке, когда заводы и фабрики печатают изделия из металла целыми партиями? На самом деле, кузнецы сейчас нарасхват.

«Видимо, люди стали больше ездить за рубеж, смотреть там работы известных мастеров. Потом хотят у себя что-то такое реализовать», — объясняет тенденцию Алексей.

Другой вопрос — куда пойти учиться. В России самый очевидный путь начинающих кузнецов лежит через академию Штиглица в Петербурге, но он не единственный. Можно углубиться в интернет — на том же YouTube сейчас можно найти множество видеоуроков и советов от кузнецов со всего мира.

Ну, а чтобы теория закреплялась и практикой, стоит попробовать, опять же, напроситься в какую-нибудь кузницу подмастерьем.

В Твери же ситуация с красивым металлом плачевная. По словам Алексея Даньшина, в городе «есть красивые дома, архитектура, а вот железа красивого, вызывающего восторг, мало». И хотя город уверенно взял курс на кладбищенские заборчики, а не на изящную ковку, кузнец не отчаивается.

Он признается, что со временем научился с понимаем относиться к любой работе — как бы хорошо или плохо она ни была сделана. Ведь главное — что у человека было желание что-то сделать. 

«У меня тоже есть и были работы, которые какие-то несуразные — даже природа не может все всегда красиво создавать», — говорит Алексей.

Заказы сами находят тверского кузнеца — никакой рекламы или даже вывески у него нет. Тем не менее, работы у кузницы много и становится все больше. Иногда даже приходится делиться заказами с другими кузнецами — и это при том, что Алексей специально старается искать работу, которую можно сделать быстро. Но все равно регулярно попадаются заказы, растягивающиеся на два, три или даже четыре года.

К Алексею обращаются заказчики со всей области — как отдельные жители, так и целые предприятия. Предприятия все же чаще — из-за большой трудоемкости кузнечные изделия стоят довольно дорого для частных заказчиков. 

Недавно завод, собирающий пожарные машины, заказал партию монтажек для доставания люков. Для бизнес-центра «Этажи» кузница Алексея реставрировала пятиэтажную лестницу морозовских времен — мастера восстанавливали ступени, чугунное литье, вычищали лишнюю краску. А ткацкая фабрика в Козлово заказала им построить три чугунных лестницы и вовсе с нуля.

Сейчас все время, внимание, и гордость Алексея отбирает заказ на ворота для одного из соборов города. Больше года ушло у кузнеца только на одни, весом в две тонны (которые почти готовы), а впереди таких еще две штуки. 

Громадная конструкция блестит настоящим металлическим цветом — именно его сейчас хотят люди, а вот окрашенные изделия уже не так привлекательны.

Длинную изогнутую арку Алексей ковал сам, вручную, а на самих воротах зубильцем делал резьбу. 

Зубильце - один из немногих инструментов, что остался в современной кузнице с давних времен. Компанию ему составляют наковальня и молоток -последнему, впрочем, сейчас тоже находится замена. Пневматический молот в кузнице Алексея тоже есть, но здесь он не в почете - тверской кузнец старается придерживаться классического подхода и делать мелкие детали вручную. Классический угольный горн, в свою очередь, уступил место газовому - от такого меньше вреда, хотя все равно за полдня работы респиратор целиком чернеет.

Когда образцы отсмотрены, и Алексей понимает, что они с заказчиком «на одной волне», наступает время расчетов. На основе эскиза уже можно вычислить количество и тип материалов, а, следовательно — и стоимость работы. 

С точными цифрами уже можно ехать или звонить на металлобазу и заказывать из Москвы все необходимое.

Когда металл привозят в кузницу, наступает самый важный этап. Порезав листы или бруски на нужные по размеру части, Алексей отправляет материал в предварительно разогретый горн. Раскаленный докрасна металл податлив, пластичен — его уже можно выкладывать на наковальню и придавать нужную форму. Наконец, когда изделие остывает, наступает пора брать в руки более тонкие инструменты и приступать к резьбе и выравниванию.

Через все эти этапы как раз проходит еще один заказ Алексея — Жар-птица с яблоками возле дерева. Заказчик, правда, не просил никаких эскизов — когда концепция была оговорена, в кузнице если и делали бумажные наброски, то только для себя.

«Мы хотим заказчика удивить», — улыбается Алексей. «Правда, возможно, это он нас потом удивит, но вроде бы мы идем в правильном направлении». 

Когда горн потушен, почерневший респиратор снят, а радио с Леди Гагой стихает, кузнец раскрывает свою страшную тайну. На самом деле он уверен, что человек появился на планете не чтобы работать и платить налоги. 

«Просто надо чем-то заниматься», — размышляет Алексей, — «Я думаю, что у нас социум отбирает частичку духовного, и мы ищем себе какие-то новые увлечения, развлечения, приключения».

Но добавляет, что если бы ему предложили тысячу лет работать в кузнице, то он бы, наверное, отказался. И признается, что кузнечное дело — это, конечно, тяжело.

Так что же движет и Алексеем, и другими кузнецами по всему миру?

«Точно не деньги - это ведь второстепенный фактор. Странно, наверное, звучит, ведь моя работа стоит дорого - а я говорю, что деньги не главное. Работа в кузнице, как и любая работа, которую делаешь с душой - дело прибыльное, но прибыль бывает разная. Есть прибыль какая-то внутренняя. Это то чувство, когда ты делаешь изделие - качественное, уникальное, интересное - а человек потом смотрит на него и восхищается. Чувство, когда делаешь что-то, что простоит еще тысячу лет. Это даже не гордость, это… Что-то другое».