— Татьяна Николаевна, недавно «Единая Россия» объявила о запуске партийного общефедерального проекта «России важен каждый ребенок», который ставит задачу помочь каждому сироте обрести новую семью. Не утопия ли это?
— О том, что государство проявляет пристальный, плотный интерес к теме сиротства, я могу судить по активности областной власти. Кто-то назовет это очередной кампанейщиной, но я считаю, что положительный результат такой инициативы все равно будет. Да, количество семей в России превышает число сирот, другое дело, сколько из них готовы взять ребенка на воспитание?
Причем одного желания и жалости приемных родителей недостаточно. Когда ребенок маленький, им легко управлять, а с подростком некоторые приемные родители справиться уже не в состоянии. Не рассчитав свои силы, опекуны возвращают ребенка в казенное учреждение, нанося ему большую травму. Поэтому важно не просто раздать всех детишек поголовно, а найти каждому его семью, в которой он нашел бы любовь.
Хочу заметить, что в инициативе «России важен каждый ребенок» на первое мес-то поставлена задача по возможности сохранить связь с биологической семьей.
— Многие жалуются, что стать приемным родителем нелегко из-за бумажной волокиты. Так ли это?
— В этом утверждении присутствует некое лукавство. К тому же в последнее время процедура для приемных пап и мам упрощена. Для того чтобы приватизировать квартиру, мы собираем бумаги, а тут живого ребенка берем к себе.
Есть закон, в соответствии с ним и надо действовать. Нельзя же отдавать кроху любому пожелавшему взять его, это было бы нечестно по отношению к малышу. У меня были случаи, когда приемные родители на стадии сбора документов, походив в «Школу родителей», все обдумав и взвесив, отказывались от возможности взять ребенка в семью.
— По вашему мнению, что сдерживает россиян брать сирот из казенных домов в дом родной?
— Российский менталитет не переделать. Ко мне часто приходят потенциальные родители и просят: подберите нам ребенка — круглого сироту, у которого папа и мама погибли в катастрофе. Сказка из телесериала, да и только! Приходится им объяснять, что у таких детей есть вменяемые родственники, которые не дадут ему оказаться в казенном учреждении.
Татьяна ЖОМОВА, главный врач тверского специализированного дома ребенка «Теремок»: — Сограждане детей-инвалидов не берут, и я, все понимая, не хочу их укорять. На моей 14-летней практике лишь один раз взяли ребенка с парализованными ногами. Таких приемных родителей я называю «Богом поцелованными людьми».
У нас же в доме ребенка находятся дети из заведомо асоциальных семей.
Приемные родители должны понимать: красивого пупса с бантами им не предоставят, а дадут ребенка с перспективами — ребенка, которому нужно уделять внимание и с которым нужно заниматься. И никто вам не расскажет о его генетике до седьмого колена, а также не даст гарантий, что он окончит школу с золотой медалью, институт и благополучно женится или выйдет замуж.
Сограждане детей-инвалидов не берут, и я, все понимая, не хочу их укорять. На моей 14-летней практике лишь один раз взяли ребенка с парализованными ногами. Таких приемных родителей я называю «Богом поцелованными людьми». ВИЧ-инфицированных детей брали только москвичи и жители Подмосковья, но в тех регионах предоставляют солидные пособия опекунам таких малышей.
Хочу отметить, прежде чем отдать ребенка в замещающую семью, мы пытаемся вернуть его биологическим родителям. В 2011-м мы возвратили 21 мальчика и девочку родным мамам и папам, в 2012-м — 17.
— Из домов ребенка детей без проблем усыновляют, берут под опеку. А почему тех, кто постарше, неохотно принимают в семьи?
— Действительно, статистика по нашему дому ребенка, в котором находятся дети до четырех лет, хорошая. Из 84 поступивших за год малышей в семьи устроены 69.
Дело в том, что все хотят маленьких детей, и принимать в семьи готовы мальчиков и девочек до 10-летнего возраста. Таково массовое российское сознание.
Вырисовывается и другая проблема: более взрослые дети не хотят уходить из детдомов в приемные семьи. Действительно, условия существования детей в них хорошие, порой несравнимы с теми, которые им могут предоставить новые родители.
Вот и не рвутся сироты из казенных стен. Другое дело психологическая сторона вопроса. Считаю, что тут должны поработать специалисты, чтобы старшие дети понимали ценность семьи.
— Можно ли нарисовать обобщенный портрет приемного родителя, российского и иностранного?
— Юных пар нет, в основном усыновляют супруги в возрасте от 30 до 50 лет. Причем в последнее время наметилась тенденция: за приемными детьми приходят люди, у которых есть собственные взрослые дети, получив их одобрение на нового члена семьи. Честное слово, душа радуется, ведь намерения этих людей серьезны, они ответственны, имеют опыт воспитания детей и поддержку. Причем люди теперь не боятся взять в семьи нескольких детей, являющихся братьями и сестрами. Раньше приходили за одним ребенком.
Детей охотнее берут под опеку, чем усыновляют. Это связано в том числе и с правовыми коллизиями, ведь законом предусмотрен полугодовой срок, прежде чем лишить биологических родителей их прав на сына или дочку. Среди приемных родителей тверского дома ребенка много жителей столицы, ведь они получают очень хорошие пособия на устроенных в семьи детей.
Найти своего ребенка для приемных родителей — божий промысел. Кто из детишек понравится, предугадать невозможно. Вспоминаю случай: супругам показали трех детей, на которых они не остановились. Свою дочку они обрели, увидев ее впервые буквально на лестнице дома ребенка. Пришли в четвертый раз, а тут новую девочку привезли. Приемные родители сразу сказали: «Наша!»
— А какую форму устройства детей в семьи вы считаете наиболее приемлемой и почему?
— Усыновление и удочерение, однозначно. Это даже в законе прописано, и если ребенок маленький, до года, у него нет серьезных диагнозов, он перспективный, готовы юридические документы, я, как лицо официальное, выберу усыновление, предпочтя его опекунству.
В моей практике от усыновленного ребенка не отказались ни разу, ведь такого малыша приемные папа и мама однозначно считают своим: они рассчитывают только на себя, а не на материальную поддержку со стороны государства, дают ему свою фамилию и так далее. Да и для ребенка усыновление менее травматично с психологической точки зрения, чем другие формы устройства в семью.
— Должно ли государство платить опекунам? Или любовь должна быть бескорыстной?
— Государство однозначно должно поддерживать семью, как институт, не важно, приемная она для ребенка или родная.
И ситуации с замещающими семьями могут быть разными. В нашем доме ребенка жительницей Москвы была взята под опеку малышка, так мама честно сказала: хотя бы на первом этапе мне нужна материальная поддержка, а затем я девочку удочерю. Другая мама-москвичка также сказала: на первое время я должна нанять няню, чтобы не бросать работу. Разве такие обстоятельства не уважительны? Применительно к этим случаям можно сказать: без поддержки государства ребенок так бы и остался в казенном доме.
— Псковский дом ребенка вновь прозвучал в криминальной хронике, связанной с судьбой маленьких россиян в Америке. Это случайность или некая закономерность, связанная с пренебрежением законом?
— Я очень переживаю за своих псковских коллег, что их будут обвинять во всех смертных грехах. Поймите, решение отдать ребенка в семью принимаем не мы, работники домов ребенка, а суд, беря за основу закон.
А что касается жестокого обращения с детьми, то в наше учреждение было два возврата по таким основаниям. Еще одна женщина сама отказалась от опекаемого ребенка, мотивируя тем, что вернулась на работу. В таких историях следует разделять морально-этическую сторону дела и правовую.
— Как вы оцениваете инициативу о том, что каждый уважаемый и обеспеченный человек должен иметь свой подшефный детский дом, к которому он будет привлекать спонсоров, и т.д.?
— Положительно. Я вам открою секрет — спонсорами выступают не только депутаты. Нередко самые обычные люди, которые не могут по тем или иным причинам быть приемными родителями, становятся нашими меценатами.
Наталья КОЛЕН
