— Валерий Николаевич, на днях объединение профсоюзов «Соцпроф» заявило о подготовке к Всероссийской акции протеста против готовящейся пенсионной реформы. И пока от своих намерений не отказывалось, назначив дату на 18 ноября. Несмотря на то, что, судя по заявлениям первых лиц государства, окончательный проект появится не раньше лета 2013 года. А тверские профсоюзы собираются выйти на улицу?
— Наша позиция по поводу реформы уже сформулирована в виде пакета предложений. Я убежден, что пенсионная система — это живой организм, и в законодательство постоянно нужно вносить изменения. Причем эти изменения должны быть системными, а не затрагивающими одну конкретную сферу. Поэтому мы придерживаемся стратегии коллективного обсуждения: нужно садиться за стол переговоров и договариваться с оппонентами. Тем, кто митингует сейчас, как мне кажется, важно в первую очередь «прогреметь». Что же касается уличных акций как таковых, то, безусловно, у людей должно быть право выражать свое мнение и таким образом.
— То есть, вы считаете, массовые митинги, демонстрации и т.д. под флагами профсоюзов — это пережиток прошлого?
— Отнюдь нет, просто помимо протеста должна быть и четкая позиция, видение перспектив решения того или иного вопроса. Еще один момент — в наши дни организовать протест гораздо сложнее.
По действующему законодательству всю ответственность за массовое мероприятие несут те, кто его возглавляет. Хотя, по большому счету, обеспечивать порядок должна полиция, а не сами участники. Тверская область, кстати, уже прошла период «взросления» в плане организации таких мероприятий — были и 10-тысячные митинги на площади Славы, и 7-тысячная колонна с вагонзавода шествовала по всему Заволжью, однако никаких беспорядков не наблюдалось. Но сейчас людей вывести на улицу фактически невозможно: мы не Европа, где люди митингуют в нерабочее время и свое участие в протесте считают своим гражданским долгом. Потому что они очень многое потеряют, если не выйдут и не выступят. А у нас считают, что и так все есть и всего хватает. Зачем, мол, выходить на улицу, если, как говорится, барин рассудит, царь решит, — таков наш менталитет.
— Возвращаясь к концепции пенсионной реформы: понятно, что всех нюансов сейчас, когда проект еще сырой, не охватить. Но все же что, на ваш взгляд, требует принципиального изменения?
— Тонкостей действительно очень много, но, как я уже говорил, главное — во всем должна быть система. Если мы сейчас не изменим подходов к социальной политике, основываясь на седьмой статье Конституции, которая гласит, что Россия — это социальное государство, то в перспективе мы столкнемся с серьезными трудностями. Уже сейчас есть откровенные перекосы: например, человек, родившийся 1 января 1967 года, по действующему законодательству будет получать пенсию на 2 или 3 тыс. рублей меньше, чем тот, кто родился на день-два раньше. Или, допустим, самозанятый гражданин в год перечисляет в Пенсионный фонд 14 тыс. рублей, а нанятый работник — 112 тыс. Разве это справедливо? Говоря конкретно о пенсионной системе, я придерживаюсь мнения, что давно нужно было все наше общество разделить на две части: одним дать спокойно дожить и достойно уйти на покой. А с другими — совершенно по-новому работать.
В 2000 году я, выступая в Москве, предлагал все пенсионное законодательство разделить на две части: чтобы для родившихся до 1975 года действовала старая пенсионная система, а всем остальным уже пришлось бы думать о том, как заработать себе на достойную старость. Или как воспитывать детей, чтобы они взяли содержание нетрудоспособных родителей на себя.
Я настаивал именно на этой «отправной точке», потому что именно тогда родившимся в 1975 году исполнялось 25 лет. А в этом возрасте каждый должен уже определиться, кем он стал и что с ним будет.
— Валерий Николаевич, еще одна готовящаяся реформа, непосредственно затрагивающая профсоюзы, касается трудового законодательства. Пожалуй, больше всего шума наделала идея РСПП о введении 60-часовой рабочей недели. Стоит ли этот момент такого ярого протеста, если учесть, что предлагается всего лишь закрепить право самих работников трудиться дольше по собственному желанию? Ведь и сейчас многие работают не по 8 часов в день…
— Дело все в том, что все сверхурочные работы и сейчас регламентированы Трудовым кодексом. Никто не запрещает работать сверхурочно, хоть по 20 часов в сутки, но тогда и платить работодатель обязан больше. Когда же он этого не делает, то уже возникает вопрос к сотруднику: если и так все устраивает, то это одно дело. Если нет, то есть два пути: или уйти к другому работодателю, или объединиться с коллегами в общественную организацию и отстаивать права через нее. И такую возможность, в первую очередь, предоставляют профсоюзы. Потому что у нас есть и юристы, и специалисты по охране труда, и нам не закрыт доступ на предприятия. Есть соглашения с трудовой инспекцией, прокуратурой, и мы ежегодно вносим свои предложения по тем предприятиям, где должны быть проведены проверки. Кроме того, трудовым законодательством предусмотрено заключение коллективных договоров. Если на предприятии нет профсоюзной организации, все равно должен быть избран представительный орган работников, с которым будут согласовываться все правила внутреннего распорядка.
— Понятно, что продолжительность рабочей недели — это частность. Если же говорить в целом о реформировании трудового законодательства, то на какие существующие пробелы вы бы обратили внимание в первую очередь?
— Пожалуй, главная проблема социально-трудовых отношений в том, что в них как бы не участвуют собственники предприятий и организаций. Почему-то в бюджетной сфере этот нюанс законодательно урегулирован: если заключается коллективный договор, например, в больнице или в школе, то обязательно запрашивается согласие соответствующего органа исполнительной власти, потому что они являются финансирующей организацией. Непонятно, почему, когда речь идет о бизнесе, работодатель-собственник зачастую находится в тени, хотя именно он должен садиться за стол переговоров. Ведь директор предприятия — это, по сути, такой же нанятый работник, с которым заключается срочный договор и которого в любой момент могут выставить на улицу.
— Хотелось бы поговорить еще об одном перекосе в трудовом законодательстве: сейчас права работника защищают и профсоюзы, и трудовая инспекция, и прокуратура, и суды. Поэтому некоторые научились этим пользоваться — наш еженедельник неоднократно писал о том, как отдельные граждане шантажируют и даже терроризируют своих работодателей. Как, на ваш взгляд, руководители могут защититься от таких «бунтарей»?
— Я убежден, что от любых бунтов защищены только те работодатели, которые осознают важность социальной политики на своем предприятии. К примеру, вагоностроительный завод, колхоз «Мир» в Торжокском районе, та же Конаковская ГРЭС, хоть и владеют ею сейчас итальянцы, но там в коллективном договоре прописано столько гарантий, что и в голову никому не придет выражать недовольство. Возвращаясь к началу нашей беседы, подчеркну еще раз: важно помнить всем — и власти, и бизнесу, и обществу, что Россия — это социальное государство. И не повторять ошибок прошлого, экономя на общественных нуждах. Почему, например, сейчас не хватает детских садов? Ответ простой: потому что в 1990-е по Тверской области было принято совершенно непродуманное решение о приватизации или изменении правового статуса 323 предприятий. И всем им было предписано отказаться от всех объектов социальной сферы, чтобы расходовать деньги не на них, а на повышение конкурентоспособности продукции. Отказаться отказались, а качество продукции лучше не стало. Наверное, не зря Савва Морозов казармы создавал, театр построил, «Правду» финансировал, потому что он понимал, что как бы ни менялось оборудование и сколько бы дополнительных смен ни вводилось, главное — создавать достойные условия для людей.
Елена ЛАЗУТКИНА
