Один в поле не воин

Месяц назад Тверское управление наркоконтроля возглавил новый руководитель. В эксклюзивном интервью нашему еженедельнику полковник Василий ПОПЕНКО рассказал, кто поможет УФСКН бороться с наркоторговлей и почему граждане начинают воевать с ней сами

— Василий Иванович, несмотря на все предпринимаемые меры, количество наркозависимых в России растет, и что самое страшное — их возраст снижается. В Тверской области насчитывается по 135 наркоманов на 100 тыс. человек. Но, насколько нам известно, речь идет только об официально «зарегистрированных» — тех, кто добровольно и самостоятельно пришел на лечение. А каковы тогда реальные цифры? 

— Вы правы: официальная статистика далека от реальной ситуации, поскольку учитывает только тех, кто добровольно пришел лечиться. А если взять данные, полученные в результате предварительного мониторинга наркоситуации, то количество наркозависимых окажется больше в разы. По нашим подсчетам, мы изымаем порядка 10% наркотиков, которые находятся в незаконном обороте, — такие пропорции характерны как для России, так и для общемировой практики. Поэтому число «официальных» наркоманов можно смело умножить на 10. Это, конечно, очень грубый подсчет, и для каждого региона коэффициент будет разным. Но, думаю, уже в этом году мы будем располагать более точными данными.

— С 1 сентября в Тверской области в пилотном режиме вводится обязательное тестирование на наркотики в школах и других учебных заведениях. Как вы думаете, может, эту практику распространить не только на школьников и студентов, но и на более старшее поколение? Или эффект от такого «закручивания гаек» будет небольшим?

— Данное тестирование предполагает выявление потенциальных наркопотребителей именно на ранней стадии, потому что с людьми более старшего возраста нужно вести уже не профилактическую работу, а решать вопросы медицинского характера. Тем более что тесты, нацеленные только на предупреждение опасности, уже вызвали неоднозначную реакцию. Как известно, часть родителей выступает против того, чтобы их детям выдавали «черную метку». Однако многие из них просто не знают, что такая информация является конфиденциальной, и об итогах тестирования в каждом конкретном случае будет известно только самим семьям.

Что же касается более взрослого населения, то определенного рода тестирования мы проводим и для этой категории граждан: сейчас многие руководители предприятий, особенно когда речь идет об опасных производствах, обращаются в УФСКН с такой просьбой, и мы охотно идем им навстречу. Правда, в этом случае решение одной проблемы влечет за собой другую: работодателю легче уволить человека, чем помочь ему избавиться от наркотической зависимости. Получается, что, с одной стороны, мы способствуем повышению безопасности на том или ином предприятии, а с другой — фактически лишаем человека его права работать, получать соцобеспечение. Этот вопрос, конечно, необходимо обговаривать с работодателями отдельно. Иначе сложится такая же ситуация, как со СПИДом в начале 1990-х, когда для людей с данным заболеванием закрывались все двери, и они оказывались за бортом жизни. Понятно, что вне социума у наркозависимого практически не останется шансов справиться со своей проблемой. Надеюсь, что работодатели будут подходить к этому вопросу более социально ответственно.

— Если просмотреть сводки УФСКН по Тверской области, то чаще всего в качестве задержанных упоминаются выходцы из среднеазиатских республик и Северного Кавказа. Пожалуй, ни для кого не секрет, что именно из этих государств и идет основной наркотрафик. Как вы считаете, ужесточение миграционного законодательства, о котором в последнее время так много говорится, поможет переломить ситуацию? Или же проблема не в том, что границы России для стран СНГ практически открыты?

— Действительно, на европейскую территорию России наркотики попадают в основном по двум каналам: это так называемый северный коридор — из Афганистана через Казахстан и южный — из Ирана через Северный Кавказ. Поэтому по сводкам чаще всего и проходят сбытчики из этих регионов. Однако «закрывать» границы для страны невыгодно, прежде всего экономически. Кроме того, именно установление безвизового режима помогло решить многие вопросы взаимодействия, в том числе и между правоохранительными органами. Совместные операции, в частности «Канал» и «Мак», дают очень хорошие результаты. Но, с другой стороны, миграционный поток сейчас фактически необъятен и непредсказуем, и наркобизнес получил широкие каналы сбыта. А бороться с этим можно только комплексно. Например, с управлением федеральной миграционной службы мы уже успели подписать соглашение о сотрудничестве и даже провели ряд совместных мероприятий. Сейчас к нам подключается УМВД.

— Недавно в нашем еженедельнике была опубликована статья о так называемых легальных наркотиках, которые продаются, например, под видом соли для ванн или некоего средства «для удаления коррозии на промышленных конструкциях». Имеются в виду не просто курительные смеси, а порошки неизвестного (а потому и незапрещенного) химического состава, которые употребляются в том числе внутривенно. Возможно ли победить это зло, если учесть, что ежегодно список запрещенных препаратов пополняется 10-15 наименованиями, а взамен на наркорынке появляется 100-150 новых?

— Во-первых, я бы не стал называть эти вещества «легальными» наркотиками — такое наименование, на мой взгляд, воспринимается как реклама, и у молодежи в сознании откладывается, что это разрешено и безопасно. Необходимо подчеркивать, что речь идет о психоактивных веществах, производных от наркотических средств, — подобная формулировка уже несет в себе угрозу. Неважно, под видом чего эти препараты продаются — соли для ванн или подкормки для рыб, все они обрабатываются синтетическим каннабиоидом и поэтому создают наркотический эффект. Поскольку для химии границ практически не существует, побороть в один день и только силами наркоконтроля это зло невозможно. Мы регулярно собираем информацию о торговых точках, где продаются данные вещества, беседуем с предпринимателями, которые, кстати, в подавляющем большинстве даже не знают, что происходит в их ларьках. Но говорить о победе можно будет только тогда, когда решением проблемы займется не только УФСКН — как говорится, один в поле не воин. Если невозможно пресечь торговлю психостимуляторами из-за того, что данные вещества не являются запрещенными, то можно использовать другие административные ресурсы: инициировать ряд проверок силами, например, Роспотребнадзора, санэпидстанции, пожнадзора — контролирующих инстанций немало, и любая из них вполне может найти основание для приостановки торговой деятельности. Но, конечно, для решения проблемы в корне необходимо, чтобы социально-экономическая обстановка в регионе была благополучной. Если человек получает достойную зарплату, вряд ли он пойдет продавать наркотики — нефтяники же не торгуют солями для ванн.

— В последнее время все чаще появляются сообщения о том, что общественность, а чаще — отдельные граждане борются с наркоторговлей самостоятельно, причем весьма жестко. Пожалуй, в Твери нет человека, кто бы не слышал о поджоге ларька, где торговали психотропными веществами. В Санкт-Петербурге молодые люди обливают наркоторговцев специальной краской, которая не смывается по полгода. Ну и, конечно, всем известен опыт Екатеринбурга и других регионов, где действует фонд «Город без наркотиков». Почему, на ваш взгляд, появляются эти «народные мстители»?

— Конечно, борьба с наркоторговлей не должна выходить за рамки правового поля, иначе мы вернемся к первобытно-общинному строю. Но самосуд появляется и, уверен, будет появляться, пока чиновники отстраняются от своих обязанностей. Как должностное лицо, я реагирую на любые обращения граждан. Даже если они не касаются моего силового ведомства, стараюсь найти другие пути решения проблемы, другие рычаги воздействия. И это, между прочим, не просто моя позиция — такой механизм работы предписан инструкцией приема жалоб, заявлений и сообщений, действующей для всех органов исполнительной власти. Любого заявителя обязаны выслушать, собрать материалы и направить их в то ведомство, которое в силах решить проблему. Если все чиновники не будут «забывать» об этом, то мы избавимся от «народных восстаний».

— А как вы относитесь к методам «лечения» наркоманов, которые практиковал тот же «Город без наркотиков»: фактически тюремный режим, голодовки и так далее?

— В любом реабилитационном центре должны быть специалисты, медики, психологи, которые оказывают квалифицированную помощь. Это мое мнение как государственного служащего. Но если оценивать более субъективно, то нужно проанализировать, какой это приносит результат. Ведь гражданину, который хочет избавиться от наркозависимости, важен результат, а не то, какими методами он достигается. Необходимо признать, что система государственной медико-социальной реабилитации существует не в том объеме, в котором должна быть. И вполне возможно, что общественные организации в решении проблемы наркомании окажутся более продуктивными. Тогда задачей государства станет оказание им поддержки через систему грантов, региональные и муниципальные программы. Кроме того, те люди, которые выходят из общественных реабилитационных центров, возвращаются туда работать: по сути, там воспитывают специалистов, которые знают проблему изнутри и могут гораздо быстрее найти общий язык с пациентом.

Елена ЛАЗУТКИНА