Музейно-театральная программа «Двое», посвященная творчеству Сергея Довлатова /1941-1990/, прозвучит в Тверском императорском дворце сегодня. И начнется в 18 часов.
Актер Алексей Зинатулин исполнит рассказы известного советского и американского прозаика, журналиста «Блюз для Натэллы», «Игрушка», «Роль».
Известная советская поэтесса Белла Ахмадулина, читая прозу Довлатова, всегда любовалась «устройством его фразы, как бы беспечной, вольной, смешливой, но подлежащей благовоспитанной дисциплине, составляющей грациозную формулу».
Создатели программы «Двое» приглашают зрителей вслед за Ахмадулиной насладиться обаянием, добротой, юмором, благородством художественного мира Сергея Довлатова.
Для тех, кто собирается послушать его рассказы, я скажу, что в наши дни это один из самых узнаваемых писателей. Его книги выходят многотысячными тиражами. В Санкт-Петербурге, на улице Рубинштейна, где жил Довлатов, к юбилею писателя открыт памятник, отлитый из бронзы. Трезвый и грустный писатель, опираясь на какую-то палку, рассматривает обтекающих его людей, словно кого-то ждет. Сам Сергей ушел от нас почти в чеховском возрасте, не дотянув всего девяти дней до своего сорокадевятилетия. В сентябре 2014-го в том районе Нью-Йорка, где последние годы жил писатель, была торжественно открыта улица - Sergei Dovlatov Way. Известные режиссеры снимают полнометражные художественные ленты по произведениям Довлатова и про него самого.
Среди них – Станислав Говорухин – «Конец прекрасной эпохи» - по таллиннским рассказам из сборника «Компромисс», а Владимир Студенков и Михаил Григорьев – «Комедию строгого режима» - по запискам надзирателя «Зона. Записки надзирателя». Только в титрах этой киноленты упоминания о Довлатове почему-то нет. Как тут не вспомнить слова Сергея из одноименного фильма Алексея Германа-младшего: «...Настали 70-е. Начались заморозки. Меня и моих друзей-писателей не печатают ни в одном издательстве. Мы запрещены. Начальство делает вид, что нас нет. А, если в СССР тебя не публикуют, если ты не член Союза писателей – то тебя не существует...».
С.Довлатов предпринял три попытки подняться на литературный Олимп – в Ленинграде, Таллине и Нью-Йорке, «материализоваться в печатном слове».
С Сергеем мы не были близкими друзьями, хотя бы из-за восьмилетней разницы в возрасте. Были просто хорошими товарищами по газетному цеху. Я работал в «Вечернем Таллине», а Довлатов – в республиканской газете «Советская Эстония». Редакции находились в Доме печати на Пярнуском шоссе. Этому времени посвящен один из моих рассказов «Звонит мне как-то Довлатов», опубликованный в книге «Я стал частью этой войны», вышедшей в Твери в издательстве Марины Батасовой в конце 2018 года. Она еще в продаже. Не думайте, что я хочу вытащить из лаврового венка теперь уже всемирно известного писателя пару листочков для своего супа. Сам Сергей говорил: «Я не интересуюсь, что пишут обо мне. Я обижаюсь, когда не пишут…». И чего только не пишут.
Три года, с сентября 1972-го до марта 1975-го, он провел в Таллине. В сборнике «Компромисс» писатель поведал о своем корреспондентском опыте в газете «Советская Эстония».
Помню первую встречу с Довлатовым. У меня возникли вопросы по информации внештатного корреспондента. Пришел в «Советскую Эстонию» посоветоваться с промышленником Михаилом Рогинским. И тут в дверь протиснулся высокий, с короткой стрижкой человек, похожий на Маяковского…
Почти ежедневно мы дружно собирались в баре на первом этаже Дома печати, чтобы опрокинуть рюмку коньяка или ликера «Vana Tallinn» – «Старый Таллин», заказать подружке бокал югославского вермута и чашку душистого кофе. Это было время, когда гонорар в бухгалтерии Издательства ЦК Компартии Эстонии можно было получить на следующий день после публикации материала.
Не трудно представить Довлатова, развалившегося на полукруглом бежевом диване полутемного бара с высоченными потолками и стеклянной стеной, прикрытого от посторонних глаз синими шторами с разводами. Запомнились огромные довлатовские башмаки из свиной кожи, которыми Сергей очень гордился. И его шутливые рассказы. Его интонацию чувствуешь в любом его произведении. Словно он разговаривает с тобой. Это – высший писательский пилотаж.
Довлатов появился в Таллине так же внезапно, как внезапно и исчез. Правда, его отъезд ознаменовался скандалом, связанным с его повестью «Зона. Записки надзирателя».
Сейчас многие знакомы с довлатовскими записками надзирателя. Тема была ему близка. Он тянул «срочную» в лагерной охране.
В стране еще шумел «Один день Ивана Денисовича» Солженицына, опубликованный в «Новом мире», затем огромным тиражом напечатанный в «Роман-газете». Зэковскую тему и решил продолжить Довлатов.
В Ленинграде он отправлял рукопись «Зоны» в толстые журналы. Ответы приходили разные, но везде отказ. Кто мог знать, что партийные чиновники страшную для страны лагерную тему закрыли «одним днем» из жизни советского заключенного, русского крестьянина и солдата.
Сергей привез «Зону» в Таллин. Рукопись пошла по рукам и оказалась у некоего Котельникова, который обещал показать ее людям, имеющим выход на руководство издательства «Ээсти раамат». Не знаю, какие были у него проблемы с советской властью, больше говорили, что он - обычный портовый фарцовщик. У него при обыске оперативники нашли довлатовский текст. Заместитель председателя КГБ ЭССР позвонил в «Советскую Эстонию» и сказал Туронку:
- Разберитесь… - и больше ничего.
Генрих Францевич, как истинный партиец, по-своему воспринял генеральский звонок. Созвал редакционное собрание.
Коллеги, естественно, осудили автора. Время было такое: и у каждого была своя совесть, если была. Один из них, на каждом углу называвший себя другом Сергея, заявил:
- Теперь я Довлатову даже руки не подам!.. - Так судачили в баре Дома печати.
А ведь никаких претензий к Довлатову КГБ не имел ни в Таллине, ни в Пушкинских Горах Псковской области, где Сергей водил экскурсии. Было одно магическое слово:
- Разберитесь!....
Офицер ФСБ из Пскова, хорошо знакомый с довлатовской темой, рассказывал мне:
- В архивах нашего Управления я не обнаружил ни одной бумаги, касающейся Довлатова.
В «Ээсти раамат» был остановлен выпуск его книги рассказов. И сделано было не по рекомендации КГБ.
Сергей уехал из Таллина.
Вернулся в Ленинград, где не был связан с диссидентскими кругами, как сейчас утверждают некоторые. Из города не Неве за семьей уехал из Советского Союза. Для него эта дорога «не была попыткой улучшить свое положение, печататься или не печататься, а просто - единственным выходом из положения, который дал мне возможность сохранить свою семью и спасти себя наконец...». «С диссидентскими группами я связан не был. Не мое это дело!..».
- Я легкомысленный человек. Не знаю языков. Ехать не собирался, - скажет он в Вене корреспонденту «Радио Свобода» и подчеркнет: – У меня это не связано с принципами или какими-то обостренными чувствами. Я, видимо, чрезвычайно нерешительный человек. Пойти на какие-то неожиданности для меня сложно. И я ничего не предпринимал... Очевидно, поеду в Америку. Там моя семья. Я хочу быть рядом с матерью, женой и дочкой. Честной работой избавить себя от забот о хлебе, ботинках, колбасе. Писать и лучшее печатать... Буду писать, буду стараться остаться русским литератором...
