Видимая рука рынка

05.11.2009

Проект диверсификации российской экономики, который по заказу Минэкономразвития России разрабатывает Национальный институт системных исследований проблем предпринимательства (НИСИПП), вступил в завершающую стадию. Однако споры вокруг него не утихают. Эксперты продолжают голосить: «Какая диверсификация, кто даст вам снять экономику с нефтегазовой иглы? Или вы не видите, сколько людей счастливо живет именно потому, что нет никакой модернизации и диверсификации, а есть «Газпром», «Роснефть» и еще несколько крупных нефтяных компаний?» О последствиях диверсификации в интервью нашему еженедельнику рассказал руководитель проекта заместитель генерального директора НИСИПП Евгений ЛИТВАК

Проект диверсификации российской экономики, который по заказу Минэкономразвития России разрабатывает Национальный институт системных исследований проблем предпринимательства (НИСИПП), вступил в завершающую стадию. Однако споры вокруг него не утихают. Эксперты продолжают голосить: «Какая диверсификация, кто даст вам снять экономику с нефтегазовой иглы? Или вы не видите, сколько людей счастливо живет именно потому, что нет никакой модернизации и диверсификации, а есть «Газпром», «Роснефть» и еще несколько крупных нефтяных компаний?» О последствиях диверсификации в интервью нашему еженедельнику рассказал руководитель проекта заместитель генерального директора НИСИПП Евгений ЛИТВАК

— Евгений Геннадьевич, есть мнение, что своим проектом вы хотите оставить без куска хлеба тех, кто зарабатывает на экспорте нефти и газа. Это так?

— Нет, такая задача не стоит. Они будут продолжать зарабатывать свои деньги. Мы вообще не отрицаем экспорт сырья и деятельность крупных компаний. Мы говорим о том, что надо аналогичным образом создавать условия и для развития в стране массы других несырьевых производств и видов деятельности. Как инновационных, так и самых обычных предприятий малого и среднего бизнеса. Увы, в последние годы как раз этого и не происходит. Наоборот, ситуация в последние лет пять такова, что возможностей для ведения бизнеса на внутреннем рынке становятся все меньше и меньше. При этом каких-либо изменений на уровне федеральном, направленных на улучшение ситуации, что прослеживалось в начале 2000-х годов, нет. Практически в этом направлении перестало делаться что-нибудь серьезное и значимое.

— Но ведь люди, говорящие о том, что процессу диверсификации и модернизации будут препятствовать, не имеют в виду, что этим будут заниматься руководители нефтяных, газовых и прочих сырьевых компаний. Они имеют в виду чиновников, причем отнюдь не высшего звена, которым весь бизнес, за исключением крупного, практически отдан на откуп. И если вы хотите реально диверсифицировать экономику, вам придется много чего отобрать у этих чиновников. В первую очередь речь пойдет о так называемой административной ренте.

— Я сформулировал бы это по-другому. Не много чего отобрать, а много чего «попросить» их сделать. Того полезного, что на самом деле входит в их первостепенные обязанности.

— Вот простой пример: закрыли все букмекерские конторы, поскольку ФНС внесло некие изменения в свои документы, и у них стали недействительными лицензии. И хотя букмекерские конторы — это не самый важный вид бизнеса, но ведь и с более значимыми для страны предпринимательскими структурами регулярно, пусть не на федеральном, а на более низком уровне, происходит нечто подобное.

— К сожалению, такие моменты имеют место сплошь и рядом. Например, мы много говорим об упрощении налоговой системы для бизнеса, но при этом налоговое бремя для бизнеса постепенно становится все невыносимее и невыносимее. Постоянно вносимые в Налоговый кодекс изменения, ухудшающие положение бизнеса, вроде и компенсируются на бумаге параллельно вводимыми льготами, но при этом воспользоваться этими льготами никто не может: в других статьях того же Налогового кодекса написано, что для получения этих льгот нужно собрать такую кучу справок, что интерес к льготе тут же пропадает. Это ведь нужно посадить двух-трех сотрудников, которые будут получать зарплату и заниматься только этими бумагами. И получается, что придумывается уже не льгота, а механизм по недопущению ее получения.

— Говорят, что в средних предприятиях не два-три, а от тридцати до семидесяти человек занимаются перепиской с налоговиками, с разнообразными контролирующими органами, составляют отчеты и так далее. И все это, разумеется, за счет фирмы.

— Я говорю про двух-трех человек, которых придется посадить к тем самым семидесяти, чтобы обслуживать ту или иную льготу.

— Но это ведь уже запредельные расходы.

— Эксперты утверждают, что налоговое бремя как таковое у нас в России на уровне развитых стран. Но вот налоговое администрирование на уровне развивающихся стран. Оно у нас не либеральное, не льготное. И получается перекос: у нас повышенный уровень налоговой нагрузки, как в развитых странах, что делает Россию не очень-то конкурентоспособной по сравнению с развивающимися странами. При этом мы зарегулировали систему так, как будто только-только вступили на путь развития.

Это означает, что мы дважды бьем по одним и тем же людям, по одним и тем же предприятиям.

— Есть мнение, что при нашей налоговой системе инвестировать в российские предприятия невыгодно.

— Я бы сказал, что инвестировать невыгодно не только из-за нашей налоговой системы, но и из-за многих других особенностей нашего предпринимательского климата. Например, из-за нашей системы осуществления инвестиций в строительство.

— Почему именно строительство?

— Просто, на мой взгляд, в этой сфере сейчас самая показательная ситуация с точки зрения непривлекательности страны для инвестиций. Для того чтобы получить земельный участок и реализовать инвестпроект, нужно закладываться на безумные сроки — несколько лет каждодневной работы, согласование чуть ли не со ста инстанциями (вернее, с двумя десятками одних и тех же инстанций, но по нескольку раз) и непрогнозируемые затраты. Более того, нельзя спрогнозировать инвестиции и по результату, поскольку в любой момент могут быть внесены изменения в регулирующую документацию, после чего на проекте можно поставить крест. Земельным участком может заинтересоваться другой инвестор, и этот участок будет предоставлен ему. Надо иметь очень серьезные связи в администрациях — районных, муниципальных, региональных, да и в федеральных органах. И любое изменение в этих администрациях ставит большой вопрос на перспективах вашего проекта. Какие уж тут инвестиции, когда реализация проекта зависит не от того, как он проработан, не от предпринимательского таланта, а от желания конкретных людей на конкретных местах.

— Но что же тогда делать?

— Работать надо.

— Давайте скажем так: вы сейчас разрабатываете реформу отношений государства и бизнеса. На самом деле — реформу экономики.

— Я не называл бы это громким словосочетанием «реформа отношений». Я думаю, что разработан будет все-таки узкий комплекс конкретных мер, которые должны последовательно реализовываться. Конечно, без инициативы со стороны власти и ее согласования с бизнесом реализовывать все это будет не нужно. Как мы видим на примере букмекерских контор, если власть не хочет диалога с бизнесом, она будет делать то, что ей выгодно или то, что ей проще делать. Может быть, что-то и не очень выгодно лично власти, но есть такой эффект: чем меньше работы, тем лучше. Зачем утруждать себя какими-то сложными реформами, когда все идет по накатанной дороге? Спущенный план выполняется, все просто и спокойно. А тут предлагается работать, реализовывать какие-то достаточно серьезные задачи, менять систему работы с бизнесом, ставить конкретные цели и задачи, отвечать за их достижение и выполнение. Так, например, хотелось бы, чтобы Центробанк перешел от ориентации на недопущение повышенной инфляции к контролю валютного курса. И тогда, как собирались это сделать, прошла бы девальвация рубля, поскольку иначе производство на внутреннем рынке становится неконкурентоспособным по сравнению с тем импортом, который идет в страну из-за рубежа.

— Да, но с осени мы в итоге девальвировали рубль где-то на 5-6 рублей. Это 20%. А где эффект?

— Если посмотреть на период с 2002-го по 2008 год, то рубль укрепился не на эти 20%, а гораздо больше. А с учетом того, что наша производительность труда пониже, чем в развитых странах мира, то курс доллара, по примерным расчетам, должен быть где-то в районе 40 — 45 рублей за доллар. Тогда наши товары смогут держать паритет с импортом. И будет выгодно начинать производить здесь, а сейчас выгоднее импортировать.

— В чем тогда рассчитывать зарплату?

— А вот вопрос зарплаты напрямую связан с производительностью труда. Если она у нас составляет 20&37; от их уровня. У нас, увы, есть отставание как в технологическом развитии, так и в уровне управления, в том числе в технологиях управления и в уровне подготовки кадров. В последнее время многие предприятия просто кричат о том, что им не хватает квалифицированных кадров. Речь идет прежде всего о промышленной сфере.

— Но сейчас кризис, кадры ходят по улицам. Берите и учите. Но никто ведь учить не хочет, все хотят готовых специалистов.

— Скажем честно: не каждый предприниматель способен научить. Что касается обучения и получения готового, то любой предприниматель хочет получить что-то дешевле, но хорошего качества. Вот если он уверен, что такого специалиста на рынке нет, он будет вкладываться в обучение. Но, на мой взгляд, уровень знаний и умений, который дают наши средние специальные заведения, да и многие вузы, не совсем соответствует требованиям и современного производства, и современного управления. И в этом тоже большая проблема.

— Как я понимаю, среди мер, которые могут быть приняты для развития несырьевого сектора экономики, должны быть устранение налогового террора, изменение отношения государства к бизнесу и, безусловно, финансовые вложения в те секторы экономики, которые для проведения диверсификации необходимо развивать в первую очередь.

— Я бы сказал так: в первую очередь это развитие базовых правил игры — реализация ряда масштабных реформ, в том числе в налоговом секторе. Налоговые отношения надо упрощать, надо совершенствовать налоговое администрирование. Нужно реформировать отношения, связанные с правами собственности, с предоставлением земельных участков для инвестиционно-строительных проектов. Необходима реформа технического регулирования, которая последние пять лет практически стоит на месте.

Следующий момент — совершенствование кредитно-денежной политики: ориентация Центрального банка не только на сдерживание инфляции и финансовую стабильность, но и на экономический рост, на то, чтобы экономика была обеспечена «длинными» деньгами, а валютный курс был удобен для отечественных производителей и экспортеров, а не для импортеров. Мы считаем, что необходимо более системно подходить к защите внутреннего рынка, использовать меры нетарифной защиты. Нельзя пользоваться одним лишь повышением пошлин, есть ведь еще квотирование, проведение антидемпинговых расследований, введение санкций к недобросовестным импортерам и так далее. Это более сложные механизмы, но они используются во всем мире гораздо активнее, чем тарифное регулирование. И очень важный сегмент — развитие и повышение эффективности институтов развития, таких как Банк развития, ОАО «Российская венчурная компания», Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, корпорация «Роснано». То есть речь идет о тех государственных или созданных на государственные деньги организациях, которые призваны ликвидировать такие провалы, как, допустим, отсутствие венчурного финансирования, отсутствие финансирования долгосрочных инфраструктурных проектов.

— Нам много лет объясняли известные наши экономисты, что в экономику вмешиваться нельзя, а все расставит на свои места мощная невидимая рука рынка. Теперь выясняется, что рука у нашего рынка какая-то не та (то ли не столь мощная, то ли слишком видимая) и нужно что-то подправлять, а что-то и поддерживать. До сих пор мы знали, что вмешательство государства в экономику — это дело ЮКОСа, повышение пошлин на иномарки и ряд иных достаточно странных вещей.

— Без вмешательства государства в наших сегодняшних условиях, на мой взгляд, к сожалению, уже не обойтись. Но это должно быть вмешательство не в конкурентную среду, где предприятия обязаны честно конкурировать друг с другом. Государство должно вмешиваться в те секторы, где без этого мы никакого развития не увидим. И вмешательство государства должно в большей степени ограничиться созданием благоприятных правил игры, которые будут стимулировать развитие несырьевого сектора, причем вне зависимости от того, какие это предприятия — старые, новые, растущие, в какой конкретной области работают. Если поступать именно так, наш рынок позволит нам создать нормальную экономику. Наш рынок может выдержать еще одну экономику такого же размера. Только надо все грамотно настроить с прицелом как на внутренний рынок, так и на внешний, чего у нас не происходит.

— Я готов поверить, что наш рынок вынесет еще одну такую же экономику. Только где же ее взять?

— Я не думаю, что эта экономика создастся инвестированием средств такого же порядка. Зная неэффективность расходования у нас бюджетных средств, можно сразу сказать, что прямое расходование денег, адекватных нашим потребностям, ни к чему не приведет. Необходимо создание условий для развития этих секторов, привлечения туда частных инвестиций и точечное государственное финансирование на первых порах в тех перспективных секторах, где сейчас по тем или иным причинам отсутствует частный капитал. При этом простое повышение объемов финансирования тех или иных институтов просто так не даст требуемой отдачи. Многие институты по результатам нашей оценки показали, что никакого влияния на фактическое развитие они не оказывают и их самих надо серьезным образом развивать. Например, сложно говорить, что особые экономические зоны становятся значимыми институтами развития как высокотехнологичных секторов, так и тех производств, ради которых они создавались. То есть требуется «перенастройка», изменение порядка работы институтов, а, возможно, и отказ от них как инструментов устранения провалов рынка.

Владимир Володин