Путин глазами коммерсанта

03.04.2008

Через месяц с небольшим, 7 мая, Владимир Путин сложит с себя полномочия Президента. Он сделает это, чтобы все поняли: Россия — правовое государство, здесь законы распространяются и на президентов. Сильное решение для человека, который мог бы остаться у власти? Безусловно. «Так кто же вы есть, господин Путин?» — по-прежнему задаются вопросом западные и российские СМИ. Ответить на него мы попытались с человеком, который написал о Путине 1333 статьи. Спецкор газеты «КоммерсантЪ» Андрей Ъ-Колесников сыскал себе славу первого номера в президентском журналистском пуле. Его книги «Я Путина видел!» и «Меня Путин видел!» стали бестселлерами на книжном рынке. В них вошли лучшие статьи Колесникова о президенте, опубликованные в «Коммерстанте».

Через месяц с небольшим, 7 мая, Владимир Путин сложит с себя полномочия Президента. Он сделает это, чтобы все поняли: Россия — правовое государство, здесь законы распространяются и на президентов. Сильное решение для человека, который мог бы остаться у власти? Безусловно. «Так кто же вы есть, господин Путин?» — по-прежнему задаются вопросом западные и российские СМИ. Ответить на него мы попытались с человеком, который написал о Путине 1333 статьи. Спецкор газеты «КоммерсантЪ» Андрей Ъ-Колесников сыскал себе славу первого номера в президентском журналистском пуле. Его книги «Я Путина видел!» и «Меня Путин видел!» стали бестселлерами на книжном рынке. В них вошли лучшие статьи Колесникова о президенте, опубликованные в «Коммерстанте».

— Бренд «Андрей Колесников», я думаю, вы согласитесь, появился во многом благодаря вашему неординарному симбиозу с Владимиром Путиным. И вот 7 мая Президент уходит. Вы планируете остаться в президентском пуле или продолжите писать о Путине?

— Рад, что вы говорите, что это симбиоз. Кстати, у меня нет никакой уверенности, что Путин уходит. Да, он формально уходит с должности Президента, но приходит на должность премьера. Я в этой ситуации хочу и дальше работать в газете «Коммерсант». И если очевидно, что Путин не уходит, то и я не ухожу. Буду ли я работать в кремлевском пуле и премьерском — это еще вопрос. Но, знаете, сейчас все является вопросом. И особенно для людей, которые работают в администрации Президента, в правительстве. Что вообще будет дальше? — это очень серьезная тема для них.

— Известно, что для вас редакционное решение о включении в кремлевский пул стало некоторой неожиданностью, и отнеслись вы к нему довольно неоднозначно. Чем вы занимались в Ъ до работы с Кремлем, и как вам удалось в короткие сроки стать звездой пула?

— Честно говоря, сроки не такие уж короткие. Я уже семь лет работаю в президентском пуле. Это почти два президентских срока. Мне было довольно интересно, потому что это, на мой взгляд, высший пилотаж журналистики. И действительно, я сопротивлялся своей «новой участи». Но не долго. Потому что понял, что нельзя и бессмысленно сопротивляться неизбежному.

Главный редактор «Коммерсанта» Андрей Васильев попросту купил меня на то, что можно поднять жанр «паркетной» журналистики до потолка. Мне показалось, что с этой задачей я справился.

— Из всех журналистов только вы наиболее компетентным образом, возможно, даже компетентней, чем сам Путин, можете ответить на классический вопрос: who is mr. Putin? Каким он был семь лет назад? Каким он стал? Как изменялся?

— В течение семи лет я отвечал в своих статьях на этот вопрос. И все равно ответ пока не исчерпывающий. Я для себя прекрасно понимаю, who is mr. Putin. Он очень сложный и противоречивый человек, который постоянно находится в борьбе с самим собой. С тем, что ему хочется сделать, и что нужно. Мне он кажется, в первую очередь, порядочным человеком. Несмотря на кучу ошибок, которые он допустил, оценивать его надо не по тому, что он не сделал, а по тому, от чего он удержался. К примеру, после ареста Ходоркоского не было арестов такого же масштаба. А они могли быть. Даже был момент, когда казалось, что их не может не быть. Также Путин не отказался от суда присяжных, не отменил мораторий на смертную казнь. Он не сделал такую вещь, — я думал, не сможет сдержаться, — как введение дифференцированной шкалы для богатых и бедных…

— По долгу службы вам часто приходится общаться с коллегами из-за рубежа, а также с журналистами российских региональных изданий. По вашему мнению, существует ли свобода слова в России? Какая она? Как, в принципе, вы оцениваете качество журналистики в России?

— В том смысле, в каком свобода слова существует в европейских странах, у нас ее нет. И быть не может. Потому что у госчиновников, которые ее должны обеспечивать, странное представление о свободе слова. То есть на телевидение ее может не быть, а в газетах она присутствует. Она появляется там, где у людей нет цензуры. Примеры: журнал The New Times, «Новая газета», «Коммерсант». А в других газетах существуют оговорки. Причем эти оговорки появляются благодаря самоцензуре, мнению редактора, а не конкретным решениям сверху. Речь не идет о телевидение. Телевидение в России — это часть вертикали власти, ее фнудамент. Убери телевидение — и вообще вся власть может развалиться. И мне кажется это большой проблемой, потому что страна уже созрела для полноценной свободы слова на экране.

— Расскажите, пожалуйста — в каких отношениях, помимо рабочих, вы состоите с Президентом? Вы друзья? Общаетесь в неформальной обстановке? Какой он вне протокола?

— Очень трудно пообщаться с Президентом в неформальной обстановке. У меня за все время, за все эти семь лет, было только около десятка внепротокольных встреч, когда можно было высказать мнение по важным вопросам. Я высказывал Президенту свое мнение о телевидение, о ЮКОСе, много о чем. Это были достаточно сложные разговоры. Но Президент есть Президент, и после таких разговоров ты ближе к нему не становишься, и отношения не становятся неформальными. Скорее наоборот — становишься дальше.

— При вас Президентом были произнесены самые знаменитые жаргонизмы, которые уже стали крылатыми. Как меняется риторика Президента в зависимости от ситуации, наблюдали ли вы определенные тенденции? Большое ли значение имеет в этом работа спич-райтеров?

— Риторика не менялась никак. И это вообще иллюзия, что президент менялся внутренне. Иллюзия, что он из либерала превратился в радикала-патриота. Все это фигня полная. Он каким был, таким и остался. С момента нашей первой встречи и до сегодняшнего дня его выражения и смысл не претерпели изменений. Все, что он говорил, все, что запомнилось людям — это все он сказал сам, и никакие спич-райтеры здесь ни при чем. Единственное, о чем стоит упомянуть, это то, что Президент сдерживается. У него столько осталось невысказанных выражений, которых он сдержал. Например, в неформальной обстановке он очень много анекдотов рассказывает. И они не простые, а со здоровым крестьянским юмором. От него мы их публично не слышали. В Мюнхене, к слову, он не стал их рассказывать во время своей знаменитой речи. А мог бы.

За два президентских срока Путин утратил для себя все иллюзии. Наверное, поэтому аналитики считают, что он изменился. Даже по отношению к Западу развеял все свои сомнения. Они были. И мне кажется, что жесткая позиция Путина с Западом ошибочна. Потому что, на мой взгляд, все не так плохо и безнадежно.

Путин же уверен, что там люди живут по двойным стандартом, не имея никаких — ни формальных, ни этических — законов и принципов. А есть только жестокий мир чистогана и выгоды. Я считаю, что это не так. Ему же кажется, что все журналисты куплены — на Западе и в России. Но и это не так, я-то знаю, что это не так. Вообще очень много честных журналистов. Честных журналистов больше, чем всех остальных.

— Какими внешними различиями, по-вашему, обладают Президент действующий и вновь избранный, но еще не вступивший в должность? Получится ли у них дуумвират, о котором так много говорится? Насколько он будет эффективным, полезным и как долго продлится?

— Внешне они не имеют никаких различий. А о том, что получится, сказать я сейчас не решусь. Потому что они сами не знают. Хотя они-то, наверное, представляют структуру, но не знают, что выйдет из этого союза. Я думаю, что у Путина есть ощущение, что Медведев не подведет его. И за рамки доверия новый преемник не выйдет. И важно, что и Медведев также думает. При этом они оба понимают, что через какое-то время ситуация может сама по себе измениться. Кремлевская политика — это очень сложные и до конца не управляемые процессы.

Все равно я полагаю, что Медведев будет самостоятельным политиком, потому что Путин изначально предложил ему быть независимой фигурой. Дмитрий Медведев будет принимать очень много решений сам, и главное, что он хочет этого. И Путин хочет этого.

Я понимаю, что для политической журналистики сегодня наступает гораздо более интересный период, чем тот, в котором я работал последние 7 лет. Два центра власти, которые существуют в такой большой стране — это очень интересно и драматично для журналистики. Наступает ее расцвет.

Арс БАЙРАМОФФ